Павел Зорин

Это была коллективная рекомендация — сразу несколько человек назвали Павла самым интересным своим знакомым. Может быть, потому, что деятельность его связана с глубоким и всегда меняющимся искусством. Может быть, причиной стали его сосредоточенность на цели и тёплое обаяние. Один ответ нам подсказал сам Павел — он просто занимается любимыми и интересными для себя вещами.

Как раз с работы сбежал.

Меня зовут Паша, я работаю архитектором, ну и занимаюсь в свободное время всякими интересными для себя вещами.

«Занимайтесь любимым делом, и вам не придётся работать». Кажется, есть механизм в жизни — занимаешься любимым делом, и вселенная сначала проверяет тебя, а потом начинает платить зарплату за это.

Театр, после музыки, — величайшее из искусств. Он не сколько для того, чтобы чему-то учить, сколько для рефлексии, чтобы человек подумал, поискал ответы на вопросы.

Знаете, есть писатель-фантаст Кулешов? Колоритная личность. Он подтолкнул меня к мысли: если занимаешься режиссурой, значит, ты должен называться режиссёром, брать на себя ответственность. У меня нет специального образования, но я этим занимаюсь и могу называться.

Как попал в театр — это связано с Инге, моей женой. В университете, чтобы легче учить французский, она с подругами стала делать постановки театральные. Например, играла старика, из пасты зубной сделала седину — вообще был кошмар! Посмеялся над ними, а мне сказали: «Иди, попробуй сделать нам хороший спектакль!». Пригласили как режиссёра.

В то время театральных фестивалей на французском было огромное количество: в Екатеринбурге, Перми, Санкт-Петербурге. Наш маленький французский театрик приглашали везде, и мы ездили.

Почему называемся “Les Partisans”? По-французски это означает «единомышленники». Ребята придумали и до сих пор кайфуют от названия, хотят даже запатентовать, чтобы никто не украл.

Поездив по фестивалям и увидев, что в соседних городах много классных театров, где интересно и актуальные темы обсуждаются, поняли, что хочется в Ижевске сделать свой театр. В прошлом году стали активно искать помещение, нашли, и уже второй год ЦСДР (Центр современной драматургии и режиссуры) работает.

К успеху прошлого года осторожно отношусь. Знаю, что это не очень хорошая вещь. Рад, когда ребята чувствуют внутри победу, но нет внешнего успеха. Или наоборот, когда очень большой успех, но внутри чувствуют, что недотянули, и сами недовольны.

Провалы и неудачи спектакля — гораздо больший подарок небес, чем успех. Театру-студии ИРЗ повезло — у них было много накладок: посередине спектакля вырубался свет, не было звука… Мечтаю, что у «Партизан» будет провал большой, чтобы они тоже почувствовали что-нибудь.

Мы с ребятами много беседуем после спектаклей: как им относиться к тому, что они сыграли. Актёр — уязвимое существо, его обидеть легко и всегда сложно помочь. Вместе пытаемся понять, какая критика настоящая, а какая нет. Говорю им, что надо слышать не слова, а эмоции — зацепило человека или нет, это важно.

С каждым актером у нас свои, неповторимые отношения. Лучше у них спрашивать, каким они видят меня. Чувствую, что с каждой репетицией меняется восприятие — от деспота к демократу или наоборот, но нет одного рецепта.

Прошу всех актёров вести дневник, в нём попытаться понять, для чего это делаешь, что за упражнения были, что они развивают. Это самый важный аспект — саморазвитие.

Когда готовимся к премьере, много нужно написать и подумать про своего персонажа. Отсылаю ребятам задания, они мне пишут ответные письма.

Ездили в Усть-Сарапулку — администрация местная сама прочитала в интернете, что мы ставим спектакль про них и позвала ребят к себе. Показали коровник и Дом культуры. К поросятам не пригласили, потому что можно сглазить, и они передохнут. Хорошая была поездка, думаю, на пользу пойдёт в подготовке к спектаклю.

В театре есть все методики для того, чтобы осознавать свою жизнь: начиная от рефлексии после спектакля и продолжая понимаем актера. Театр и система театральная — способ жить и быть настоящим человеком, не просто плыть по течению, а пытаться понять: для чего это и кто ты.

У нас вот страна очень больная, потому что до сих пор не переосмыслен большой пласт исторический, пытаются закрыть глаза на негативные стороны жизни, как будто есть только хорошее. Мне кажется, это пагубный путь. Надо честно себе отвечать на какие-то вопросы, или хотя бы задавать их.

Если театр ни на что не может покуситься, может, это уже не молодой театр?

Режиссура — всегда путь в неизведанное, никогда не бывает рецептов. Каждый раз это огромный стресс, надо придумывать то, что не существовало до сих пор. Если работаешь по рецептам — просто даёшь послабления.

Как мы делали «Бойцовский клуб» — это был кошмар: что, как, почему и зачем? Не видно, что впереди. Мы знали, что в таком то месяце надо спектакль показать, больше не было критериев.

Спектакль «Про завод и про меня» — тоже поход в никуда. Кажется, невозможно объяснять, что ты хочешь, когда есть простая гениальная идея, которой не было до этого. Два года собирали материал для спектакля, и два года актёры не могли понять, что такое вербатим и зачем оно.

Вербатим — жанр документальной пьесы, когда драматурги и актёры идут к людям, про которых спектакль. Для пьесы про заводчан ребята шли и к уборщицам, и к менеджерам, два года на диктофон записывали интервью, потом нужно было сделать из этого спектакль. В этом и заключается техника вербатима.

Получилась достаточно критическая пьеса. Было видно «водораздел»: людей, которые жили в СССР, и нет. Те, кто постарше говорили: «Может, не будем ругать завод? Я хочу на заводе дальше работать, поэтому давайте не будем», а молодое непоротое поколение: «Это классно, надо ставить! Я хочу работать на заводе дальше! Чтобы он лучше становился».

Большинство из героев смотрели спектакль, кроме грузчика, у которого последний матерный монолог. Он до сих пор не пришел, сколько бы его не приглашали. Остальным нравится на себя смотреть.

В июне ездил на стажировку к Кириллу Серебренникову в Гоголь-центр (Москва). Работали, порядка десяти спектаклей новейших посмотрели, мастер-классы, беседы с режиссёрами. Для меня раньше вербатим был что-то совершенно новое. Но, после стажировки понял, что это — вчерашний день.

Французы пригласили к себе, в июне мы поставили почти полностью спектакль, осталось выучить текст. В августе вся Франция уходит в отпуск и ничего не делает. Приезжаю в сентябре — никто не выучил. «Зачем же вы меня пригласили?» — немножко дал им «втык». У французов хорошая черта — чувство юмора, после этого скандала они меня стали называть «маленький Путин» — “petit Putin”.

Работа во Франции дала понять, что я больше склонен к авторитарному стилю управления труппой. Стараюсь делегировать работу ребятам, но чувствую, что и менталитет, и русская система управления, и Путин, которым мы бываем недовольны, — всё не зря.

Больших различий между французской и русской школами нет, упражнения одни и те же. Вся разница — в отношении и в задачах.

Знание своих задач важно, от этого приходит смысл.

Веду блог, пытаюсь отслеживать всё, что происходит в театральной жизни Удмуртии и Ижевска.

Завтра в ЦСДР будет читка Вырыпаева, через две недели — премьера спектакля «Колбаса. Фрагменты» нашего земляка Валеры Шергина. Он восходящая звезда на русской драматургии, хотя всегда говорит: «Я не уральский, а удмуртский драматург».

Дима Удовиченко сейчас должен в Ижевске ставить второй спектакль. Это новый театр, совершенно европейского уровня. То есть, это в первую очередь зрелище, во вторую — сложная конфликтно-парадоксальная составляющая, которая заставляет человека пересмотреть свои принципы.

Главный принцип для мужчины? Наверное, ответственность. За свою жизнь, за свою семью, за своих родителей, за своих детей. Это такое огромное понятие, что во всех направлениях его можно прикладывать.

Взаимоотношения — это самое интересное и до конца не исследованное. Чувствую, что строить их не так просто, для меня это действительно максимальная зона ответственности.

У меня удмуртская семья. Удмурты друг к другу не любят проявлять чувств, чтобы обнять маму или папу — у нас на это нужно прямо что-то экстраординарное.

Папа военный лётчик, на вертолёте летал, сейчас в запасе. Мама — директор Гидрометцентра.

С «Партизанами» ездили на Зуевы ключи, мама сказала: «Не будет никаких дождей», — и вдруг налетела буря страшная. Маме звоню, она говорит: «Через 40 минут будет ясно». Был ураган, дождь, «Партизаны» пели песню «Паша Зорин, мы умрём из-за тебя», но через 40 минут солнце выглянуло. Как в фильме «Назад в будущее», вторая часть — минута в минуту. Так же работает Удмуртский гидрометцентр.

Так как отец военный, мы жили в Забайкалье, в Германии (у меня там появились брат с сестрой), в Одессе… Всё детство провели в разъездах.

В Ижевск приехали, когда учился в 10 классе. Меня выгнали из школы, потому что были одни тройки, думали, всё — позор семьи. Случайно к нам пришёл знакомый, принёс рыбу, и в газете, в которую она была завёрнута, опубликовано объявление — первый набор в архитектурно-строительный лицей. Это был последний шанс, я сильно напрягся и поступил.

Учились мы с Данилом Шевкуновым (главный архитектор Удмуртии). Потом поступили в первый набор архитекторов в «Механе». Как это обычно бывает, к диплому уже всё достало. Говорил: «Буду работать дворником, охранником, не нужна мне эта архитектура, буду ночами писать рассказы». Мама сказала: «Нет, надо напрячься».

С раннего детства была тяга к писательству. Помню, брал в рот ложечку, представляя, что это курительная трубка, а я — как писатель с трубкой во рту.

Первый рассказ написал в пять лет. В детском саду был конкурс, рассказ для него назывался «Как Наф-Наф потерял своё имя».

Чем дольше живу, тем больше понимаю: раньше с родителями как-то взаимопонимания не находил, но то, что в конце концов начинаю ценить в себе, — заслуга моих родителей.

Прежде считал себя совой, но когда просыпаешься утром, голова по-другому соображает. Весь суетный день, который вечером может мешать, куда-то уходит, и совершенно другое творческое настроение.

«Кто рано встаёт, тому Бог подает» — такое ощущение, что действительно начинает вести, больше плюсов в карму сыплется.

Обычно не завтракаю, до 12-ти просто ничего не ем. Если утром рано встаю, то перед пробежкой или после выпью стакан воды, как советуют йога и аюрведа.

Восточные парадоксы в жизни имеют место быть. Например, Лао-цзы: «Если хочешь удержать — отпусти». С близкими людьми, например, вместо того, чтобы надавить — просто разреши сделать так, как они хотят, и увидишь, что во вселенной что-то меняется. Жизнь действительно парадоксальная и не прямолинейная.

Понимается, что это за спектакль, только на премьере.