Начальник информационно-аналитического отдела Союза театральных деятелей РФ
Театр по любви. Не знаю, как это происходит у мальчиков, но у девочек это чаще всего происходит по любви. Случается первая любовь, идёшь за ней, а там уж куда она тебя поведёт. В раннем детстве умудрилась записаться в кружок шахмат, макраме и ещё что-то...А так лет в 11 у меня случилась серия влюблённостей в российских актёров, и почему-то я подумала, что тоже хочу вот это всё попробовать в театре.
Ума хватило не идти в актёрский, страха хватило не идти на режиссёрский. И там пометавшись два года в попытках куда-то ещё поступить, я поступила в ГИТИС на продюсерский факультет. А всю юность, собственно, если говорить про любовь, я ошивалась на задворках, то есть, была внутри, за кулисами театра «Сац».
Продюсерский факультет был компромиссом. Не хотелось никогда быть администратором или ещё кем-то. Когда получилось, что после ГИТИСа я пришла в Союз театральных деятелей, и раз — какая-то деятельность ближе в пиару. Из серии не хочу организовывать лаборатории, не хочу думать про билеты, декорации. Я очень быстро решила, что не хочу заниматься администрацией, селить людей, растаможивать что-то...
Меня занесло в студию Лебедева. Студия Лебедева была организована театральными людьми. Один из основателей студии — тоже выпускник продюсерского факультета, Денис Шойхин. А Дениса Шойхина и Артемия Лебедева свёл Игорь Овчинников, который вообще — человек и пароход. Он имеет театроведческое, актёрское образование. Поэтому дорожка у всех тех, кто учился на продюсерском в ГИТИСе, была протоптана в студию Лебедева. Ненадолго я туда приходила, была клиентским менеджером МТС. Урыдалась за эти 5 месяцев, потому что не понимала вообще ничего.
Нас всех настигло несчастье под названием «маркетинг в театре». Все, кто 10 лет назад был театральным пиарщиком, сегодня ещё стали театральными маркетологами, и все мы, преимущественно, самоучки. Я нахожусь в этом всём же и просто умею формулировать эту боль. Работая в организации, которая отчасти направлена на то, чтобы эти боли решать, я могу подбрасывать темы. Поэтому последние 2 года я курирую эти вопросы в СТД.
Внутри СТД — структура, исторически созданная. Тогда это была экспертная история, то есть, это были люди, которые всё смотрели, везде ездили и аккумулировали заявки театров. У них чуть ли не от партии сверху приходило распоряжение, что они должны объездить все народные театры России. Народные! То есть, любительские, по сути. Руки в ноги и поехали. Самые классыне истории привозили из Иваново, как они съездили, набрали на весь СТД сатиновых трусов, потому что тогда дефицит был, не было ничего.
В какой-то момент мне было странно быть Юлией Юдиной. Вопрос самоидентификации. Поэтому я придумывала себе студенческие прозвища, кликухи. А сейчас я поняла, что Юлия Тимуровна — это так красиво. Всё кончилось тем, что мне мама говорит: «Тимуровна, пошли чай пить». Раз, и становится брендом.
Сейчас мне 41 год и только сейчас начинаю понимать, для чего я была рождена на свет. Да, я вдруг поняла, что я умею соединять людей друг с другом и раскрывать их. Очень важно — это умение задавать вопросы. Я делаю это интуитивно. Я знаю, что существуют такие практики, которые позволяют этому научиться и делать профессионально: стратегический коучинг, фасилитация, вот это всё. Мне кажется, что уметь разговорить людей и задать им вопросы — это важно.
Мне важен театр эмоций. Сложный перфомативный театр я не понимаю. Это классно, я как человек профессиональный считываю эти знаки, но у меня здесь ничего не ёкает. А когда не ёкает, то это ни о чём. И здесь вопрос о профессии театрального критика. Вопрос о выгорании. Ты можешь считать эти знаки, понять, как это работает, но у тебя тут не ёкнуло, и ты свою статью пишешь так, что она тоже никого не зацепит: ни художника, которого ты разбирал.
Коробочка от ноутбука, словарь Ожегова, библия, телефон, прямой эфир. Так прошла моя самоизоляция. Бесконечно. И это был абсолютно нормальный страх: а за что я имею право получать зарплату? Вот поэтому мы все сели и перевели всю нашу деятельность в онлайн. И оказалось, что Союз это должен был сделать давно. Потому что Союз работает на всю Россию.
Меня тянет совсем в маленький авторский театр.100 лет назад было первое упоминание о Буинском драматическом театре в Татарстане, а потом его воссоздали инициативные люди. Сначала это был театр сатиры, они так себя позиционируют. Они чуть ли не анекдоты рассказывали по деревням. В прошлый раз я была у них на лаборатории, и там люди, которые утром кормят своих гусей, вскапывают огород, а вечером играют «Ионеска — лысая певица». И если говорить о конкретном спектакле, они играют «Иранскую конференцию в Вырвпаево». Это так звучит. Из маленького провинциального города России, от людей, которые только что копали.
Мое утро начинается с телефона. Я смотрю, кто за ночь меня лайкнул, кто мне оставил комментарии, кто мне что написал, какая я крутая.
