Александр Пилин

Художник с научным методом. Оружейник с творческим подходом. Преподаватель с критическим взглядом. Оживил войлок, а потом создал для него музей.

Александр Стариков

Преподаю на кафедре дизайна УдГУ.

В университете учат, что графический дизайнер — это тот, кто решает узкоспециальные задачи.

Что такое промышленная графика? Графика для промышленности? Для всего большого крупного и тяжёлого: для фабрик, заводов? Нет. Это графика для человека — потребителя. Который в определении вообще отсутствует. Все, кто готовит графиков, готовят специалистов для промышленности без человека.

Есть дизайн, а есть непонятная сфера со старым именем — прикладное искусство. Хотя, по большому счёту, это предметный дизайн. Эту сферу нужно развивать. А всё до сих пор с такой бородой, что невероятно.

Когда говорят «художник по войлоку», меня это смущает. Художник есть художник. Причём здесь материал?

Печально, что войлок больше с рукоделием ассоциируется. Как будто им только фанаты-любители занимаются, и те, кому больше нечем заняться.

Беда, когда фанаты собираются вокруг чего-то. Они могут залюбить, замучить и задушить в конце концов материал.

Я изобретатель по характеру. Каждый раз ищу новое. Поначалу войлок был интересен как раз тем, что он был очень закрытым и неразвитым.

Как только вы меняете материал, меняется пластика, тектоника. Я использую грубую шерсть — российскую овечью. Есть супергрубая — яки на Памире. Потрясающий войлок получается! А если возьму австралийское руно — волокно мериноса — всё пойдет совсем по-другому. Разный материал, разный эффект.

Австралия — самая терпеливая страна к иностранцам. Там терпят любой английский язык. Когда собирается компания, все в воздухе прописывают непонятно произнесенные слова.

В Швейцарии получил премию за одну из технологий — «войлочное кружево». Я готовил экспозицию, нужно было дать название изделию. Так как и технология, и конструкция были необычными, оказался в замешательстве. Работа была чем-то похожа на пелерину, чем-то напоминала жилет. Тогда я вспомнил о том, что многие европейские дизайнеры оставили своё имя в мировой культуре. И назвал свою работу «пилиной». А почему бы и нет? Имя приняли.

Новому продукту нужно имя. Например, француз произносит «фетровая шляпа» и понимает одно. Он говорит, что это войлочная шляпа. У нас, если скажешь «войлочная шляпа» — значит, дешёвый продукт. Но вот фетровая!

С греческого моя фамилия переводится как «войлок».

Я читал лекции в разных странах и всё время представлял, как мог родиться мой материал в той или иной культуре. Для каждой страны придумывал свою историю. Всегда со мной в главной роли. В немецкой сказке я был Пилинбергом, в английской — Пилинсоном, в финской — Пилинайненом, в китайской — принцессой Пи Лин. Люди охотно отзывались на это явление. В Новой Зеландии мне сказали: «Наконец-то ты напишешь сказку и о нас». Идей не было абсолютно никаких. Пока не побывал в национальном музее в Велингтоне. Там ответ нашёлся, и очень такой забавный.

Четыре года назад купил в Бураново старый купеческий дом, которому 100 лет, и в нём организовал музей. Решил, что пришло время собирать камни.

Любопытное наблюдение: люди, приезжающие на концерт бурановских бабушек, — не ходят в музей. А это шесть метров от клуба — буквально дорогу перейти.

Самые благодарные посетители музея — европейцы. Французы, финны, немцы — они приезжают смотреть нас. Мы не понимаем — а нас-то смотрят, изучают.

Когда все будут сытые, здоровые, счастливые, тогда будут приходить и интересоваться культурой.

Удивительно, когда спрашиваю своих студентов: «Кто мы такие? Какие мы?» Один ответ: «Нормальные».

Пока не увидишь кого-то из другого сообщества, невозможно ничего о себе сказать. Кто ты есть? Поэтому надо ездить, изучать. Говорят, вот этих богатых не поймёшь, да? Потому что никто из тех, кто так высказывается, не изучал этих богатых.

Бедный не сможет сделать рекламу для богатого.

Ещё в музей ходят те, кто смотрел европейские музеи. Сейчас появляется осознание того, что это здание — последнее подобное в Бураново. Если бы я не купил, его бы разобрали — на сарай, на конюшню. Вот этот вот дом, который местами ещё очень даже ничего.

Хотел бы, видеть в Бураново художников. Мало того, уже договорился там с руководством совхоза. Они отдавали здоровый амбар. Его, конечно, надо было починить. Нашему сообществу творческому говорю: «Ребята, сделайте галерею. Надо только что-то вложить». К сожалению, не получилось.

Меня, кстати сказать, и из союза художников исключили не так давно. С формулировкой «за критику руководства».

С детства хотел быть художником. Заходил на худграф, а там пахло пиненом — обалденный запах.

Родители сказали: «Нет, никаких творческих специальностей». Потому что они знали, что художник — это не жизненная профессия. Я, конечно, на родителей обиделся. Но по прошествии времени понял, что они были правы. Родители оказались правы, но случайно.

Что такое искусство? В художественном вузе не учат заниматься искусством — учат технологиям. И выпускают не художника, а техника по большому счету. То, чему его научили он может сделать. А искусство — то же самое, что наука. Это исследование, в том числе и потребителя.

Мое первое образование техническое. Получил степень кандидата педагогических наук и обучал биатлонистов стрельбе в сложных метеорологических условиях.

Второе образование — внесистемное. Обучался тому, что было интересно. В строгановском училище в рамках факультета повышения квалификации. В Свердловске. Здесь в университете.

Сейчас получить второе образование или высшее в укороченные сроки — без проблем. Плати и получишь.

Когда говорят: «У меня два образования высших», — то это настораживает.

Один рабочий мне как-то сказал: «Приходишь на смену, у тебя стопка заготовок. И как здорово, когда эта стопка превращается в готовые детали». Не изобрести, не придумать что-то. А сделать точно так же и вовремя. В этом кайф бытия!

По поводу завтрака я вам скажу: овсяная каша.

Так вот, овсянка. Её готовить очень быстро нужно. И добавлять праздник: банан, персик, землянику — всё сладкое, и ещё йогурт. Ничего лучше придумать невозможно. Вот такой завтрак. Ну, и кофе.

Я вам автограф оставлю. В моей фамилии живёт валенок — в самом центре. Так случилось, что с этим образом многое закручивается.